Сегрегация, расизм и ненависть — есть ли взаимосвязь?
После моей статьи о расовых проблемах в США, у людей, закономерно, появились вопросы, что показало, насколько в негативном цвете сегодня воспринимается сегрегация и расовый вопрос в современном обществе. Даже образованные люди отождествляют сегрегацию с ненавистью и политическим расизмом, не разделяя насильственную политику сегрегации от сегрегации фактической. А ведь именно это нежелание понять суть вопроса стало причиной того, что расологии — науки в целом нужной, как науки о человеческих расах и их особенностях (без каких-либо политических утверждений о превосходстве кого-либо) — был нанесен удар.
Так, один человек мне написал, что я “изображаю как будто в Америке все расисты. И что афроамериканец и латиноамериканец не смогут жить вместе или просто сидеть”. Ничего подобного я не изображал. Суть вопроса заключается в том, что афроамериканец и латино, вероятнее всего (и это ключевое слово) не захотят сидеть и жить вместе. Это будет абсолютно добровольный выбор без какого-либо насилия и принуждения сверху, без искусственно очерченных границ оседлости, гетто и т.д. Я ничего не могу поделать с тем, что такая тенденция существует и подтверждается самой жизнью — проект по интеграции, ведущийся в США с 1960-х годов, окончился тем, что школы, прежде бывшие в основном белыми, просто стали в основном черными, так как белые перешли в частные школы и переехали в белые районы. В тюрьмах также сложилось четкое расовое разделение и в целях сохранения порядка, адекватные тюремные начальники сохраняют такое положение дел. В то время как попытки разбавить тюремные блоки разными расами привели к кровавым стычкам и смертям. Латино, в целом, не любят афроамериканцев, на расовой почве между ними постоянно происходят стычки и убийства — особенно в Калифорнии — вплоть до целенаправленного выживания другой расы из квартала. Зато латино оставляют на 15% больше чаевых таксисту, если он белый. При этом основная вина за насилие лежит на социальных инженерах — в условиях, когда сложившиеся на расовой основе структуры существуют в естественных условиях, насилие сводится к единичным случаям. Иными словами, если люди добровольно по какой-то причине предпочитают жить, работать и учиться рядом с теми, кто им ближе в расовом отношении, нельзя считать их сторонниками ненависти. Это — естественная сегрегация.
Я хочу сказать, что люди поступают так вовсе не из-за того, что они плохие, злые и кого-то ненавидят. В сущности, представители всех рас без исключения — подсознательные расовые реалисты. Это же совершенно нормально, что человеку легче вести дело с тем, кто похож на него, понятен ему, говорит на одном с ним языке, придерживается одних культурных ценностей и т.д. Я вот, например, всегда, по-умолчанию, отдаю предпочтение европейским и/или христианским народам, когда веду дела (что не означает, будто я не буду вести дел с не-европейцами), предпочитаю мессы на европейском языке и с традиционным обрядом. Африканские мотивы чернокожих католиков на мессе мне просто непонятны, я не хожу на такие мессы, мне ближе европейские традиции. Полагаю, для африканцев менее привлекательны строгие и длительные богослужения, скажем, традиционной мессы. При этом я не испытываю никакой ненависти к представителям другой расы, и моя жена — татарка монголоидного типа.
Полагаю, что такое мнение, цитирую: “что за деления людей на расу? Бывает расист и не расист. Расист конечно же ненавидит других рас. А не расист сможет жить с представителем другой расы” — ошибочно. Действительно, есть политический расизм, который доходит до идей ненависти и насилия по расовому признаку. На сегодняшний день наиболее очевидными примерами здесь служат расистские режимы в Зимбабве и ЮАР, где чернокожие проводят политический расизм в отношении белого меньшинства. Однако существует и расовый реализм — признание различия за расами, отрицание антинаучной идеи о полной идентичности рас. Большинство людей — пассивные, подсознательные расовые реалисты. Это их природное поведение, которое легко доказать. И они никого не ненавидят.
В современной Европе, в т.ч. России, высокие темпы миграции народов Востока. Люди, приезжая в новую страну, естественно, ищут представителя своего народа, своей расы, культуры. Постепенно они формируют гетто в городах, переселяясь в тот район, где наибольшее количество таких же, как они, близких им людей. Разве эти люди ассимилируются? Какие-то из них — безусловно, но это единицы. Большинство — живут тем же образом жизни, говорят на своем языке и ходят в рестораны, где готовят блюда национальной кухни. Впоследствии они уже формируют политические силы для отстаивания своих интересов. Это справедливо и для Англии, Франции, Германии, и для России — многим мигрантам даже нет необходимости учить официальный язык, так как они крайне редко сталкиваются с его носителями. К слову, есть и такое доказательство, как низкое количество меж-расовых браков. Оно едва ли достигает 10% среди любой расы. И это ровным счетом не означает ничего плохого, если абстрагироваться от конкретной ситуации — повторюсь, люди интуитивно ищут похожих на себя.
Нет сомнений, что культуры и расы — разные. Те, кто отрицают этот факт, почему-то думают, что политика интеграции поможет людям понять друг друга и смешаться в едином порыве — проводятся семинары терпимости, уроки истории чужой культуры и т.д. Такие меры не помогают. Однако задуматься следует вот над чем — если различия между культурами и расами — лишь предрассудки, почему люди так трудно поддаются интеграции? Ведь убежденных мультикультуралистов — меньшинство, а многие из них в своей жизни поступают как расовые реалисты.
Получил я и такое возражение от уважаемого мной человека: “понятно, что есть недоверие и враждебность к любому чужаку или просто не такому как все. Но взаимовыгодное сотрудничество выгодней вражды, нужно подходить к делу рационально”. Да, безусловно, взаимовыгодное сотрудничество куда выгоднее вражды. Но в том и дело, что естественная сегрегация не источник вражды, она — способ её избежать в обществе, где по той или иной причине слишком большое расовое разнообразие. Это не значит, что сегрегация необходима везде, где есть расовое разнообразие — все зависит от пропорций и об этом мы ниже поговорим. Еще один момент — очень важный — сегрегация не есть предрассудок, это очень даже рациональное поведение. Люди склонны к экономии сил, как и всё живое. Когда вы вступаете с кем-либо в связь (любого характера), вам требуется потратить часть своих сил на изучение партнера, чтобы понять, можно ему доверять, правильно ли вы друг друга поймете, говорите ли на одном языке и придерживаетесь ли одних культурных ценностей. Согласитесь, не стоит иметь дела с представителями культуры, где отношение к договорам не столь священно, как у вашей или имеет такие оговорки, которые включают в себя расовые различия. Вы просто рискуете остаться в убытке, а то и вовсе потерять жизнь. Это не значит, что вас обманут, а представитель вашей расы всегда будет честен. Тут слишком много величин, все их не учесть и в итоге проще просто действовать по принципу максимально возможной экономии.
Означает ли все вышесказанное, что мечтам космополитов не суждено сбыться? Я полагаю следующее. Вышеописанные принципы скорее всего не действуют в обществе, где есть явное большинство одной расы. Скажем, если в стране 90% белых и традиционно, исторически, проживает другая раса-меньшинство с аналогичной культурой (и когда сглажены религиозные противоречия), то вряд ли возникнет нужда в появлении гетто и сегрегации. То есть, как мне кажется, есть определенная величина скорости ассимиляции, позволяющая без опасности для культуры и расы “превращать” представителей другой расы в “своих”, когда даже отличие в цвете кожи уже не рассматривается как чуждое (и наверное есть некий коэффициент ассимиляции и коэффициент терпимости — предел с определенными соотношениями, до которого возможна нормальная естественная интеграция без конфликтов). Например, русские корейцы или те же татары, малайцы в Сингапуре и т.д. Примеров могу привести не так много, но это скорее как-раз подтверждает все вышесказанное. Есть, в конце концов, такие как Томас Соуэлл — чернокожий экономист из США, который культурно близок скорее европейцу, чем чернокожему реперу из гетто — он учился и развивался как личность еще в те годы, когда в Америке доминировали белые, а эксперимент с интеграцией еще не начался. Это тоже один из вариантов событий — когда представитель другой расы делает выбор в пользу европейской культуры и европеизируется. Ключевой момент здесь — в отсутствии целенаправленного государственного принуждения по интеграции, как и отсутствие политического расизма. Все остальное люди постепенно решат сами наилучшим образом — пусть дольше по времени, но уже основательно. И еще очень важно, чтобы для науки была свободна в исследовании особенностей человеческих рас — я уверен, что это только поспособствует взаимопониманию и позволит нам лучше понять свой расовый реализм (хотя необходимо признать, что политические события первой половины XX-го века тоже ударили по расологии).
Массу информации и цифр по теме вы можете найти в книге Джареда Тейлора “Белое самосознание”, хотя в логике рассуждений автора содержится ряд противоречий, с которыми трудно согласиться.
