Что марксизм говорит о монополизации и мелком бизнесе при капитализме?
Довольно широко известно, что Маркс описывал развитие капитализма как последовательное укрупнение капитала, централизацию капитала и рост пролетариата при уменьшении численности частных собственников средств производства. Эти прогнозы не сбылись, но в последнее время у российских блогеров левого толка какой-то сговор по данному вопросу. Сначала хабаровский блогер Василий Садонин, критикуя Ватоадмина, заявил, что Маркс не говорил, что мелкие собственники и предприниматели полностью исчезнут, не говорил он и о датах. Он, мол, имел в виду только тенденцию к монополизации при капитализме, что легко доказать на примере, скажем, современных США, где доля МСП снижается в последние десятилетия. Затем то же самое повторил Борис Кагарлицкий в своем последнем видео.
Но это ложь. Маркс описал весь ход развития капитализма в рамках своей формационной теории и хотя, действительно, не называл конкретных дат, но его заявления воспринимались им самим и его последователями как то, что уже происходит в настоящее время, а не произойдет когда-нибудь через 150 лет. Тенденция к монополизации, централизации и пролетаризации подразумевалась как процесс в рамках линейной и абсолютной, подчиненной объективному ходу развития, истории. Постепенное поглощение ремесленников и фермеров фабрикантами и лендлордами должно было перейти в поглощение мелких капиталистов крупными капиталистами, а последние должны были в итоге передать себя под управление государства. Тогда-то и наступала пора для “экспроприации экспроприаторов” и перехода к социализму, где национализировать остается лишь государство, а не массу мелких собственников, чья собственность была поглощена еще в капиталистической формации. Это, к слову, одна из причин, из-за которой большевики думали, что в развитой капиталистической стране сложно начать революцию, но легко перейти к социализму, в то время как в России легко начать революцию, но сложно построить социализм из-за многочисленного крестьянского населения, склонного к мелко-буржуазности. Энгельс, в свою очередь, описывал процессы монополизации как последнюю стадию развертывания капитализма и благоприятное условие для скорейшего перехода к социализму. Бухарин в 1920-е, перечисляя международные тресты, давал описание монополизации экономики в мировом масштабе как свершившийся факт, а переход к госкапмонополиям — как явление, развертывающееся в настоящее время.
Чтобы понять, почему марксисты были уверены, что процесс монополизации и централизации капитала неизбежен, требуется обратиться к другой их идее — теории производственной анархии при капитализме (в рыночной экономике). Согласно этой теории “каждый производит сам по себе, случайно имеющимися у него средствами производства и для своей индивидуальной потребности в обмене. Никто не знает, сколько появится на рынке того продукта, который он производит, и в каком количестве этот продукт вообще может найти потребителей; никто не знает, существует ли действительная потребность в производимом им продукте, окупятся ли его издержки производства, да и вообще будет ли его продукт продан. В общественном производстве господствует анархия” (Ф.Энгельс, Развитие социализма от утопии к науке). У Бухарина читаем: “Прежде всего, при капитализме нет организованного производства и распределения продукта, а есть «анархия производства». Что это значит? Это значит то, что каждый предприниматель капиталист (или союз капиталистов) производит товар независимо один от другого. Не то, чтобы все общество высчитывало, сколько ему чего нужно, а просто-напросто фабриканты заставляют производить с таким расчетом, чтобы получить больше прибыли и побить своих соперников на рынке” (Н.И.Бухарин, Азбука коммунизма). Отсюда выводится две очень важные даже для современного марксизма идеи: кризис перепроизводства и тенденция к монополизации, централизации капитала. О марксистской теории кризисов я написал здесь . В этой статье нас интересует вторая идея. Обратите внимание, что представление о рыночной экономике как об анархии, где все делается “наугад” — ключевое для понимания марксизма, это его основное заблуждение, на котором строится дальнейшее теоретизирование. Именно анархией обосновывается процесс монополизации — так капиталисты пытаются её преодолеть (о чем ниже).
Итак, вот что писал Маркс в “Капитале”:
«Частная собственность, добытая трудом собственника…вытесняется капиталистической частной собственностью, которая покоится на эксплуатации чужой, но формально свободной рабочей силы.
Когда этот процесс превращения достаточно разложил старое общество вглубь и вширь, когда работники уже превращены в пролетариев, а условия их труда — в капитал, когда капиталистический способ производства становится на собственные ноги, тогда дальнейшее обобществление труда, дальнейшее превращение земли и других средств производства в общественно эксплуатируемые и, следовательно, общие средства производства и связанная с этим дальнейшая экспроприация частных собственников приобретает новую форму. Теперь экспроприации подлежит уже не работник, сам ведущий самостоятельное хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих.
Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, путем централизации капиталов. Один капиталист побивает многих капиталистов. Рука об руку с этой централизацией, или экспроприацией многих капиталистов немногими, развивается кооперативная форма процесса труда в постоянно растущих размерах, развивается сознательное техническое применение науки, планомерная эксплуатация земли, превращение средств труда в такие средства труда, которые допускают лишь коллективное употребление, экономия всех средств производства путем применения их как средств производства комбинированного общественного труда, втягивание всех народов в сеть мирового рынка, а вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима. Вместе с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого процесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, рабства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем растет и возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют».
Нетрудно увидеть в этой пространной цитате, что процесс централизации капитала сопровождается постоянно уменьшающимся числом капиталистов при постоянном росте числа пролетариев. Где здесь место мелким и средним хозяйчикам? Капитализм рано или поздно оставит только два класса — капиталистов и пролетариев. Никакой промежуточной прослойки в лице мелко-среднего бизнеса остаться не должно. Именно это на самом деле подразумевается марксизмом. Именно в этом направлении мыслят и другие топовые марксисты.
В “Развитии социализма от утопии к науке” Фридриха Энгельса довольно много написано на эту тему и мне пришлось вставить сюда довольно большое извлечение оттуда. Но зато оно исчерпывающее, поэтому я рекомендую его осилить:
“…движение производства идёт скорее по спирали и, подобно движению планет, должно закончиться столкновением с центром. Движущая сила общественной анархии производства всё более и более превращает большинство человечества в пролетариев, а пролетарские массы, в свою очередь, уничтожат в конце концов анархию производства… Тот факт, что общественная организация производства внутри фабрик достигла такой степени развития, что стала несовместимой с существующей рядом с ней и над ней анархией производства в обществе, — этот факт становится осязательным для самих капиталистов благодаря насильственной концентрации капиталов, совершающейся во время кризисов посредством разорения многих крупных и ещё большего числа мелких капиталистов…Это противодействие мощно возрастающих производительных сил их капиталистическому характеру, эта возрастающая необходимость признания их общественной природы принуждает класс самих капиталистов всё чаще и чаще обращаться с ними, насколько это вообще возможно при капиталистических отношениях, как с общественными производительными силами. Как периоды промышленной горячки с их безгранично раздутым кредитом, так и самые крахи, разрушающие крупные капиталистические предприятия, приводят к такой форме обобществления больших масс средств производства, какую мы встречаем в различного рода акционерных обществах. Некоторые из этих средств производства и сообщения, как, например, железные дороги, сами по себе до того колоссальны, что они исключают всякую другую форму капиталистической эксплуатации. На известной ступени развития становится недостаточной и эта форма; все крупные производители одной и той же отрасли промышленности данной страны объединяются в один «трест», в союз, с целью регулирования производства. Они определяют общую сумму того, что должно быть произведено, распределяют её между собой и навязывают наперёд установленную продажную цену. А так как эти тресты при первой заминке в делах большей частью распадаются, то они тем самым вызывают ещё более концентрированное обобществление: целая отрасль промышленности превращается в одно сплошное колоссальное акционерное общество, конкуренция внутри страны уступает место монополии этого общества внутри данной страны. Так это и случилось в 1890 г. с английским производством щелочей, которое после слияния всех 48 крупных фабрик перешло в руки единственного, руководимого единым центром, общества с капиталом в 120 миллионов марок. В трестах свободная конкуренция превращается в монополию, а бесплановое производство капиталистического общества капитулирует перед плановым производством грядущего социалистического общества. Правда, сначала только на пользу и к выгоде капиталистов. Но в этой своей форме эксплуатация становится настолько осязательной, что должна рухнуть. Ни один народ не согласился бы долго мириться с производством, руководимым трестами с их неприкрытой эксплуатацией всего общества небольшой шайкой лиц, живущих стрижкой купонов. Так или иначе, с трестами или без трестов, в конце концов государство как официальный представитель капиталистического общества вынуждено взять на себя руководство производством. Если кризисы выявили неспособность буржуазии к дальнейшему управлению современными производительными силами, то переход крупных производственных предприятий и средств сообщения в руки акционерных обществ, трестов и в государственную собственность доказывает ненужность буржуазии для этой цели. Все общественные функции капиталиста выполняются теперь наёмными служащими. Для капиталиста не осталось другой общественной деятельности, кроме загребания доходов, стрижки купонов и игры на бирже, где различные капиталисты отнимают друг у друга капиталы. Если раньше капиталистический способ производства вытеснял рабочих, то теперь он вытесняет и капиталистов, правда, пока ещё не в промышленную резервную армию, а только в разряд излишнего населения.Но ни переход в руки акционерных обществ и трестов, ни превращение в государственную собственность не уничтожают капиталистического характера производительных сил. Относительно акционерных обществ и трестов это совершенно очевидно. А современное государство опять-таки есть лишь организация, которую создаёт себе буржуазное общество для охраны общих внешних условий капиталистического способа производства от посягательств как рабочих, так и отдельных капиталистов. Современное государство, какова бы ни была его форма, есть по самой своей сути капиталистическая машина, государство капиталистов, идеальный совокупный капиталист. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки. Но на высшей точке происходит переворот. Государственная собственность на производительные силы не разрешает конфликта, но она содержит в себе формальное средство, возможность его разрешения. Это разрешение может состоять лишь в том, что общественная природа современных производительных сил будет признана на деле и что, следовательно, способ производства, присвоения и обмена будет приведён в соответствие с общественным характером средств производства. А это может произойти только таким путём, что общество открыто и не прибегая ни к каким окольным путям возьмёт в своё владение производительные силы, переросшие всякий другой способ управления ими, кроме общественного”.
Итак, и у Энгельса мы находим, что монополизация и централизация капитала есть процесс со своим началом и концом. Это движение имеет форму спирали и должно закончится столкновением. Т.е. периодические кризисы, во время которых погибают мелкие и крупные капиталисты, рано или поздно доходят до своего финала. Это “рано или поздно” длится по меньшей мере 150 лет, во всяком случае “Развитие социализма” было издано брошюрой в 1880 году, но в свою очередь, это текст с некоторыми исправлениями, взятый из “Анти-Дюринга” 1878 года. Марксов “Капитал” был издан еще раньше, в 1867 году, но содержит идеи, восходящие к черновикам 1850-х годов. Я очень сомневаюсь, что Маркс и Энгельс давали такой большой срок жизни капиталистической формации, поэтому отсылки к отсутствию у них конкретных дат некорректны. Тем более зная их биографию. Скажем, Энгельс даже участвует в событиях революции 1848–1849 годов. Оба деятеля внимательно отслеживали происходившие в Европе социально-экономические и политические перемены. Маркс высоко оценил опыт Парижской коммуны 1871 года — первой попытки установления диктатуры пролетариата, хотя сначала скептически относился даже к самой попытке восстания.
Но, может, последующие поколения марксистов сделали какие-то поправки в этом вопросе? Нисколько. В работе “Империализм как высшая стадия капитализма” Владимир Ленин пишет: “Конкуренция превращается в монополию. Получается гигантский прогресс обобществления производства. В частности обобществляется и процесс технических изобретений и усовершенствований. Это уже совсем не то, что старая свободная конкуренция раздробленных и не знающих ничего друг о друге хозяев, производящих для сбыта на неизвестном рынке. Концентрация дошла до того, что можно произвести приблизительный учет всем источникам сырых материалов (например, железорудные земли) в данной стране и даже, как увидим, в ряде стран, во всем мире. Такой учет не только производится, но эти источники захватываются в одни руки гигантскими монополистическими союзами. Производится приблизительный учет размеров рынка, который «делят» между собою, по договорному соглашению, эти союзы. Монополизируются обученные рабочие силы, нанимаются лучшие инженеры, захватываются пути и средства сообщения — железные дороги в Америке, пароходные общества в Европе и в Америке. Капитализм в его империалистской стадии вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению. Производство становится общественным, но присвоение остается частным. Общественные средства производства остаются частной собственностью небольшого числа лиц. Общие рамки формально признаваемой свободной конкуренции остаются, и гнет немногих монополистов над остальным населением становится во сто раз тяжелее, ощутительнее, невыносимее”.
Идет ли речь здесь о чем-то, что произойдет в будущем? Нет! Буквально в предыдущем абзаце перед данной мной цитатой Ленин приводит примеры концентрации германской промышленности. Смешно то, что именно в этой работе Ленин, может даже первый из марксистов, наконец заговорил о конкретных датах. Есть конкретная цитата: “Казённая наука пыталась убить посредством заговора молчания сочинение Маркса, доказавшего теоретическим и историческим анализом капитализма, что свободная конкуренция порождает концентрацию производства, а эта концентрация на известной ступени своего развития ведёт к монополии. Теперь монополия стала фактом…. Для Европы можно установить довольно точно время окончательной смены старого капитализма новым: это именно — начало XX века”. Это красноречивое доказательство того, как воспринимали пророчества Маркса его последователи. Как то, что они сами видят своими глазами.
Но еще смешнее то, что Ленин в работе “Новые данные о законах развития капитализма в земледелии” от 1915 года рассказывает, как в американском сельском хозяйстве крупные хозяйства вытесняют мелкие. То же самое, о чем так много рассуждает Садонин в своем ролике, направленном против Ватоадмина, но только 104 года назад! Исследование Ленина, надо сказать, весьма достойное и подробное, с использованием солидного статистического материала. В нём он пишет: “В общем и целом, по поводу относящихся ко всем Соединенным Штатам данных о распределении обработанной земли между мелкими и крупными фермами в 1900 и в 1910 гг. получается совершенно определенный и не допускающий сомнений вывод: усиление крупных, ослабление средних и мелких ферм. Следовательно, поскольку можно судить о капиталистическом или некапиталистическом характере земледелия на основании данных о группах хозяйств по площади земли, постольку Соединенные Штаты показывают нам за последнее десятилетие рост крупных, капиталистических хозяйств и вытеснение мелких, как общее правило”. Итак, прошло 104 года, а крупный капитал по сей день “вытесняет” мелкого и среднего фермера в сельском хозяйстве США.
В принципе, на этом можно и заканчивать. Но вдруг цитат Маркса, Энгельса и Ленина покажется мало? Давайте процитируем еще и Николая Бухарина, весьма крупного марксистского теоретика, высоко ценимого Ильичом. В работе “Мировое хозяйство и империализм” 1915 года Бухарин, после подробного перечисления названий крупнейших капиталистических трестов, пишет: “этот процесс сращивания идет все быстрее по мере роста капиталистической концентрации, картелирование и образование комбинаций создает тотчас же общность интересов между финансирующими их банками; с своей стороны, банки заинтересованы в прекращении конкуренции между финансируемыми ими предприятиями; точно так же всякое соглашение банков содействует связыванию промышленных групп. Так отдельные сферы концентрационного и организационного процесса подгоняют одна другую и создают сильнейшую тенденцию к превращению всего национального хозяйства в одно гигантское комбинированное предприятие под началом финансовых королей, монополизирующее национальный рынок и являющееся предпосылкой организованного социалистического хозяйства. Мировой капитализм, мировая производственная система принимает, следовательно, за последнее время такой вид: несколько сплоченных, организованных хозяйственных тел (великие цивилизованные державы) и периферия стран неразвитых, с полуаграрным или аграрным строем. Процесс организации стремится выйти за пределы “национальных” рамок…”.
Итак, остается выясненным, что марксистская теория централизации и монополизации капитала виделась классическим марксистам делом настоящего и недалекого будущего. Они не собирались откладывать революцию в долгий ящик, и если бы узнали, что через 100 и более лет ничего из ими произносимого и написанного так и не произошло, что этот процесс так и не завершился переходом к социализму, то поняли бы, как обанкротилась марксистская проповедь. Ведь то, что сейчас наши левые друзья до сих пор говорят о тенденции к монополизации и централизации, уже является провалом марксизма.
Примечание: я запрещаю полное использование данного материала без моего разрешения. Если вы увидели эту статью на другом ресурсе, имейте в виду, что она была опубликована без моего согласия. Эксклюзивно для подписчиков Economics & History и моей страницы на Medium!
