Fratelli Tutti — краткий обзор новой энциклики

Поговорим немного о FRATELLI TUTTI. Это новая энциклика Папы Франциска, опубликованная 3 октября и да, она довольно спорная. Мне она, в целом, не нравится, я с ней не согласен не столько в частных моментах, сколько в самом её посыле. С другой стороны, едва ли те, кто с ходу осудил её, прочитав заголовки СМИ, смог осилить оригинальный текст. Ну, я сделал это за вас и теперь предлагаю краткий обзор.

Для тех, кто скажет мне, что “нутыжкатолик” и “как же догмат о безошибочности” сразу привожу цитату из вводной части этой самой энциклики, из которой становится ясно, что все в ней изложенное — плод размышлений самого папы Франциска и людей, которые даже не являются христианами, так что к этому документу догмат о безошибочности не применим: “Вопросы человеческого братства и социальной дружбы всегда волновали меня. В последние годы я говорил о них неоднократно и в разных условиях. В этой энциклике я попытался собрать воедино многие из этих утверждений и поместить их в более широкий контекст размышлений. При подготовке Laudato Si ‘ источником вдохновения для меня был мой брат Варфоломей, православный патриарх, который убедительно говорил о нашей необходимости заботиться о творении. В этом случае меня особенно воодушевил великий имам Ахмад ат-Тайеб, с которым я встретился в Абу-Даби, где мы заявили, что «Бог создал всех людей, равных в правах, обязанностях и достоинстве, и призвал их к совместной жизни как братьев и сестер». Это был не просто дипломатический жест, а отражение диалога и общей приверженности. Настоящая энциклика поднимает и развивает некоторые важные темы, затронутые в Документе, который мы оба подписали. Я также включил, наряду со своими собственными мыслями, ряд писем, документов и соображений, которые я получил от многих людей и групп по всему миру”.

Ахмада ат-Тайеба Франциск вспомнит в этом пространном документе аж четыре раза, при чем в довольно странном для католического документа контексте: “Вместе с Великим Имамом Ахмадом Ат-Тайебом мы не игнорируем позитивные успехи…”, “В этой связи Великий Имам Ахмад Ат-Тайеб и я призвали…”, “в еще более широком масштабе, Великий Имам Ахмад аль-Тайиб, и я заметили…”. Дело в том, что имам является мусульманином, который отрицает божественность Иисуса Христа, а значит, сей человек заблуждается сам и вводит в заблуждение других. Но, к сожалению, светские и даже секулярные идеалы беспокоят папу Франциска больше, чем слова Христа о проповеди Евангелия. Об этом говорит и заголовок одной из частей энциклики, который звучит очень знакомо: Liberty, equality and fraternity. Да-да, именно под этим девизом были убиты сотни тысяч христиан.

Главной проблемой папа Франциск видит современную социально-экономическую систему и расизм, популизм, закрытость. Первую он винит в несправедливости международного масштаба — и тут я с ним, пожалуй, согласен. Второй же он экстраполирует на современный миграционный кризис в Европе, обвиняя во всех проблемах “наиболее радикальных” националистов, не вполне осознавая, что правый популизм есть лишь результат деструктивной политики левых правительств. Он пишет, что “некоторые популистские политические режимы, а также некоторые либеральные экономические подходы утверждают, что приток мигрантов следует предотвращать любой ценой. Высказываются также аргументы в пользу правомерности ограничения помощи бедным странам, чтобы они могли достичь дна и оказаться вынужденными принять меры жесткой экономии. Невозможно понять, что за такими абстрактными и трудно поддерживаемыми заявлениями на карту поставлено большое количество жизней. Многие мигранты бежали от войны, преследований и стихийных бедствий. Другие справедливо «ищут возможности для себя и своих семей. Они мечтают о лучшем будущем и хотят создать условия для его достижения». Замечательно, но есть данные, что большинство беженцев и мигрантов не бегут от войн и преследований, а всего лишь хотят жить в сытой Европе, ничего для этого не делая. Но папа очень боится расизма: “Я понимаю, что некоторые люди не решаются и боятся мигрантов. Я считаю это частью нашего естественного инстинкта самообороны. Однако верно также и то, что человек и народ могут быть плодотворными и продуктивными только в том случае, если они способны развивать творческую открытость по отношению к другим. Я прошу всех выйти за рамки этих примитивных реакций, потому что «возникает проблема, когда сомнения и страхи обусловливают наш образ мышления и действий до такой степени, что делают нас нетерпимыми, закрытыми и, возможно, даже — не осознавая этого — расистскими. Таким образом, страх лишает нас желания и возможности встретиться с другим”. Папа боится зря, поскольку большая часть его предшественников и большая часть христиан исторически все-таки были если и не расистами, то близки к расовому реализму. Не думаю, что Господь находит расовый реализм самым страшным грехом перед Ним.

Жажда встречи “с другим” настолько сильна в папе, что он совсем забыл о необходимости нести “другому” Христа. Он пишет о необходимости сохранения религиозной и культурной самобытности мигрантов, словно это имеет какое-то значение само по себе. В то же время он предлагает принимать мигрантов, помогая им интегрироваться. Но папа не может не знать, что значительная часть мигрантов — это не христиане. Значит он открыто призывает разбавить христианскую Европу какими угодно религиями и культурами, а Истина (Христос) могут и подождать.

Если рассматривать позицию Франциска в отношении миграции в глобальном масштабе, то она достаточно утонченная и хитрая, может даже не совсем открытая. Ибо он пишет также, что “в идеале следует избегать ненужной миграции”. Что он имеет в виду? Мигрантам следует помогать, говорит он, в то же время делая всё возможное для развития тех стран, которые служат источниками массовой миграции. Нужно “разработать форму глобального управления миграционными потоками. Таким образом, существует потребность в среднесрочном и долгосрочном планировании, которое не ограничивается реагированием на чрезвычайные ситуации. Такое планирование должно включать эффективную помощь в интеграции мигрантов в принимающих странах, а также содействовать развитию их стран посредством политики, основанной на солидарности, но не увязывая помощь с идеологическими стратегиями и практиками, чуждыми или противоречащими культурам народов, которым оказывается помощь”. То есть, с одной стороны, мигрантам надо помочь, но потихоньку решать проблему в корне — сделать так, чтобы у мигрантов не было необходимости мигрировать и они оставались у себя на родине.

Пока же, как папа пишет, “прибытие тех, кто отличается от нас, принадлежащих к другим образам жизни и культурам, может быть подарком, поскольку «истории мигрантов всегда являются историями о встрече между людьми и культурами. Для сообществ и обществ, в которые они приезжают, мигранты открывают возможность для обогащения и целостного человеческого развития для всех». С другой стороны, он даже делает реверанс в сторону националистов (умеренных?): “Может быть ложная открытость универсальному, порожденная мелочностью тех, кто не понимает гения своей родины или питает неприязнь к своему народу. В любом случае, мы должны постоянно расширять наш кругозор и видеть большее благо, которое принесет пользу всем нам. Но делать это нужно без уклонений и искоренения. Нам нужно глубже пустить корни в плодородную почву и в историю нашей родины, которая является даром Бога”.

Но по какой-то причине папа проявляет невероятную близорукость, потому что считает, что сила любви к собственной родине проявляется через сверх-открытость к чужому ради некоего уникального опыта в рамках “культуры встречи”. То, что так не бывает на самом деле и нарушение культурно-этнических пропорций ведет к социальному антагонизму, объяснять, думаю, не нужно. Но папа Франциск так много говорит об обогащении через встречу с другими культурами, словно бы это стало некой абсолютной ценностью, которая стоит выше христианской идентичности, выше христианской миссии и выше нашей собственной культуры. Это хорошо заметно по таким словам: “Ведь «наша собственная культурная идентичность укрепляется и обогащается в результате диалога с теми, кто не похож на нас. И наша подлинная идентичность не сохраняется в нищей изоляции ». Мир растет и наполняется новой красотой благодаря последовательному синтезу культур, открытых и свободных от каких-либо форм культурного навязывания”. Соответствует ли это утверждение реальному историческому пути? Конечно же нет. На протяжении почти двух тысяч лет европейская цивилизация почти не вбирала в себя не-христианских культур, кроме некоторых технологических решений, с которыми европейцы сталкивались на Ближнем Востоке во время Крестовых походов, или в Америке в эпоху великих географических открытий. По большому счету, единственным обогащением культурой можно было бы назвать только те случаи, где речь идет о культуре сельскохозяйственной. Скажем, томаты и картофель. Либо же христиане сами несли Слово Божие в далекие страны и преобразовывали их, христианизировали и вестернизировали, но никогда не считали Кетцалькоатля, Магомета или Будду равнозначными Иисусу Христу. Совершенно непонятно, как христиане, имеющие Новый Завет, имеющие Слово Божие, могли бы стать богаче от коранических или индуистских ценностей. Это значило бы, что Христос все-таки не стал той полнотой истины, которую так жаждали найти многие философы Античности. Подобное мог бы написать Вольтер или Путин, но точно не папа Римский.

Это что касается культурных взглядов папы. Резюмируя их в этом очень сжатом анализе текста (меня извиняет то, что энциклика очень большая и цитировать массу похожих друг на друга цитат нет смысла), можно сказать, что папа Франциск находится в плену своих собственных представлений о глобализации и, видимо, в какой-то степени сказывается его латиноамериканское происхождение. Потому что ничего подобного нельзя было бы представить ни от Бенедикта XVI, ни от Иоанна Павла Второго. Ясно, что кризис беженцев и культурно-социальный кризис выпал на время правления Франциска и он должен был на него как-то ответить. Но он ответил на него самым худшим из возможных образом — вместо решения проблемы в сохранении христианской идентичности он буквально предлагает “обогатить” христианство совершенно чуждыми культурными ценностями. Это — не католический посыл.

В вопросах социально-экономического характера папа Франциск, как ни странно, выступил намного сильнее. Здесь есть высказывания, с которыми я готов согласиться. Например он пишет: “Даже Доброму Самаритянину, например, нужно было иметь поблизости гостиницу, которая могла бы оказать помощь, которую он лично не мог предложить. Любовь к ближнему носит конкретный характер и не растрачивает ресурсы, необходимые для осуществления исторических изменений, которые могут принести пользу бедным и обездоленным. Иногда, однако, левые идеологии или социальные доктрины, связанные с индивидуалистическими способами действий и неэффективными процедурами, затрагивают лишь немногих, в то время как большинство оставшихся остаются зависимыми от доброй воли других. Это демонстрирует потребность в более сильном духе братства, а также в более эффективной всемирной организации, которая поможет решить проблемы, с которыми сталкиваются брошенные люди, страдающие и умирающие в бедных странах. Это также показывает, что не существует единого решения, единой приемлемой методологии, никакого экономического рецепта, который можно было бы применять ко всем без разбора. Даже самые строгие научные исследования могут предложить различные варианты действий”.

Там, где Франциск критикует рыночную экономику, он всегда имеет в виду современную кредитно-денежную систему. Я полностью согласен с критикой современной финансовой системы, но использование слова “рыночная экономика” здесь неуместно. А так, вот это высказывание верно: “финансовые спекуляции, в основном направленные на получение быстрой прибыли, продолжают сеять хаос. Действительно, без внутренних форм солидарности и взаимного доверия рынок не может полностью выполнять свою надлежащую экономическую функцию. И сегодня это доверие перестало существовать”. А дальше — больше. Папа предлагает реформы ООН и большее участие национальных государств в управлении мировыми процессами. Т.е. высказываясь за глобальные структуры, Франциск скорее стоит на позиции, схожей с евроскептиками в духе “Европа наций”, а не “Европа комитетов”. Судите сами: “Двадцать первый век «является свидетелем ослабления власти национальных государств, главным образом потому, что экономический и финансовый секторы, будучи транснациональными, имеют тенденцию преобладать над политическим. В этой ситуации важно создать более сильные и более эффективно организованные международные институты с функционерами, которые назначаются справедливо по соглашению между национальными правительствами и имеют право вводить санкции”; “в этой связи я также хотел бы отметить необходимость реформы Организации Объединенных Наций, а также экономических институтов и международных финансов, чтобы концепция семьи наций могла обрести настоящие зубы. Излишне говорить, что это требует четких юридических ограничений, чтобы избежать кооптации власти только несколькими странами и предотвратить культурное навязывание или ограничение основных свобод более слабых наций на основе идеологических различий. Ибо международное сообщество — это юридическое сообщество, основанное на суверенитете каждого государства-члена, без узы подчинения, которые отрицают или ограничивают его независимость”.

Помимо важной роли национальных правительств, папа Франциск постоянно подчеркивает важную роль принципа субсидиарности, который выражается в самоорганизации людей и гражданской солидарности для решения насущных вопросов, в т.ч. вопросов бедности и социальной несправедливости. Верно он подмечает и суть настоящей политики: “…политика — это нечто более благородное, чем позерство, маркетинг и СМИ. Они сеют только разногласия, конфликты и мрачный цинизм, неспособный мобилизовать людей для достижения общей цели. Иногда, думая о будущем, нам стоит спросить себя: «Почему я делаю это?», «Какова моя настоящая цель?» Поскольку время идет, размышляя о прошлом, вопросы не будут такими: «Сколько людей поддержали меня?», «Сколько проголосовали за меня?», «У скольких из них был положительный образ меня?» Настоящие и потенциально болезненные вопросы будут следующими: «Сколько любви я вложил в свою работу?» «Что я сделал для прогресса нашего народа?» «Какой след я оставил в жизни общества?» «Какие настоящие узы я создал?» «Какие положительные силы я высвободил?» «Сколько социального мира я сеял?» «Чего я добился на вверенной мне должности?»”.

Далее папа Франциск рассуждает о неизбежном конфликте. В целом отрицая насилие как метод, Франциск поддерживает право человека бороться за справедливость по отношению к себе и своим близким и цитирует Иоанна Павла II, который сказал, что “Церковь «не намерена осуждать все возможные формы социальных конфликтов. Церковь прекрасно понимает, что в ходе истории неизбежно возникают конфликты интересов между различными социальными группами”. Далее продолжает сам: “Это также не означает призывы к прощению, когда речь идет об отказе от наших собственных прав, противостоянии коррумпированным должностным лицам, преступникам или тем, кто унижает наше достоинство. Мы призваны любить всех без исключения; в то же время любить угнетателя не означает позволять ему продолжать притеснять нас или позволять ему думать, что то, что он делает, приемлемо. Напротив, настоящая любовь к угнетателю означает поиск способов заставить его прекратить свое угнетение; это означает лишение его силы, которую он не знает, как использовать, что умаляет его собственную человечность и человечность других. Прощение не влечет за собой позволение угнетателям попирать свое собственное достоинство и достоинство других или позволять преступникам продолжать свои проступки. Те, кто страдает от несправедливости, должны усиленно защищать свои права и права своей семьи — именно потому, что они должны сохранять достоинство, которое они получили как любящий дар от Бога”. Остается только гадать, как папа Франциск не понимает и не видит, что открытые границы и неконтролируемая миграция и приводят к таким конфликтам и что поведение беженцев и мигрантов в гостеприимно принимающей их Европе попросту несправедливо.

Однако примечательно и характерно для этой спорной энциклики то, что в ней крайне мало отсылок к христианскому вероучению. Это и не удивительно, ведь любимые тейки папы Франциска — его собственные и их очень тяжело обосновать Писанием, Преданием и учителями Церкви. Нельзя согласиться с первым абзацем восьмой главы: “различные религии, основанные на их уважении к каждой человеческой личности как к существу, призванному быть чадом Божьим, вносят значительный вклад в построение братства и защиту справедливости в обществе”. Вроде бы ничего особенного, но в том то и дело, что для христиан не может быть такого “ничего особенного”. Христос принес не мир, а меч и за имя Его должны вестись войны, поскольку это Истина, а не один из многих принципов светского гуманизма. Абстрактное братство не является самоценным — только в пределах христианского братства, а не братства среди тех, кто оставаясь последовательным, на деле не может быть братом другому. Еще хуже звучит вот этот пассаж: “Из нашего опыта веры и мудрости, накопленной веками, а также из уроков, извлеченных из наших многочисленных слабостей и неудач, мы, верующие различных религий, знаем, что наше свидетельство о Боге приносит пользу нашему обществу. Стремление искать Бога с искренним сердцем, при условии, что оно никогда не омрачено идеологическими или корыстными целями, помогает нам узнавать друг в друге товарищей по путешествиям, настоящих братьев и сестер”. Христианам не нужно искать Бога, так как Он уже пришел к людям и сказал всё, что необходимо для спасения. О каком поиске можно говорить, если апостол Павел говорит в Кол. 2:8: “смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философией и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу; ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно, и вы имеете полноту в Нем, Который есть глава всякого начальства и власти”?

Говоря о христианской идентичности, Франциск выражает её следующим образом: “мы, христиане, очень хорошо осознаем, что «если музыка Евангелия перестанет резонировать в самом нашем существе, мы потеряем радость, рожденную состраданием, нежную любовь, рожденную доверием, способность к примирению, источником которой является наше знание. что мы прощены и посланы. Если музыка Евангелия перестанет звучать в наших домах, на наших площадях, на наших рабочих местах, в нашей политической и финансовой жизни, тогда мы больше не будем слышать звуки, которые заставляют нас защищать достоинство каждого мужчины и женщины». Другие пьют из других источников. Источником человеческого достоинства и братства для нас является Евангелие Иисуса Христа. Отсюда вытекает «для христианской мысли и деятельности Церкви первостепенное значение отношений, встречи со священной тайной другого, всеобщего общения со всей человеческой семьей как призвания всех”. Эти слова, по всей видимости, являются прелюдией к главной мысли раздела: “мы, христиане, просим, ​​чтобы в тех странах, где мы являемся меньшинством, нам была гарантирована свобода, даже если мы сами продвигаем эту свободу для нехристиан в местах, где они составляют меньшинство. На пути к братству и миру нельзя забывать об одном фундаментальном праве человека. Это религиозная свобода для верующих всех религий”. Нетрудно понять, что речь идет о проблемах со свободой христианского вероисповедания в мусульманских странах и, прежде всего, в Китае. Китаю папа Франциск уделяет довольно много внимания, поскольку католическая община в этой стране растет очень быстро и превращается в существенную социальную силу, а вместе с этим, испытывает все большее давление со стороны Компартии Китая. Возможно, что хитрый иезуит использует обороты про “диалог” и “встречи культур” для того, чтобы успокоить не-христианские правительства и показать свою открытость им со стороны христиан. Если так, то это еще куда ни шло. Косвенно об этом может свидетельствовать значительный прогресс во взаимоотношениях с ключевыми странами арабского мусульманского мира — Аравией и ОАЭ, где положение христиан, благодаря дипломатии Ватикана при Франциске, значительно улучшилось, а сама христианская община сильно выросла в размерах. Также с этой внешнеполитической линией может быть связан отказ Франциска от встречи с госсекретарем США Майклом Помпео, который как-раз обвинял Китай в религиозных преследованиях. Так или иначе, то, что религиозная свобода христиан в странах Азии является для Франциска одной из важнейших проблем в его внешнеполитической деятельности — это факт.

Подведем итоги. В русскоязычных СМИ по какой-то причине больше всего новая энциклика муссируется в связи с высказываниями о “рыночном капитализме”. Госдума положительно оценила именно этот момент. Ирония в том, что о рынке и капитализме в энциклике сказано не так уж и много, это вообще не основная её тема (да и про рыночек было упомянуто скорее в связи с эпидемией ковида). Основная проблематика документа — это международные проблемы бедности, преследований, рабства и войны. Даже миграции, как мне показалось, уделено куда меньше внимания. К сожалению, эти проблемы рассматриваются скорее не в католическом, а в светском гуманистическом аспекте. Папа Франциск, на мой взгляд, глубоко светский человек, окружение которого состоит в основном из прогрессистов. И когда я говорил, что в документе очень мало отсылок к христианскому вероучению, это было не ради красного словца. Во-первых, сам папа пишет в конце: “на этих страницах размышлений о всеобщем братстве я почувствовал вдохновение, в частности, от Святого Франциска Ассизского, но также и от других наших братьев и сестер, которые не являются католиками: Мартина Лютера Кинга, Десмонда Туту, Махатмы Ганди и многих других. Но в заключение я хотел бы упомянуть еще одного человека с глубокой верой, который, опираясь на свой глубокий опыт общения с Богом, совершил путь трансформации, чтобы почувствовать себя братом для всех. Я говорю о блаженном Шарле де Фуко”. Во-вторых, обратите внимание на список ссылок. Да, там есть документы, написанные предшественниками Франциска, но в основном он цитирует самого себя. Если сравнить с энцикликами его предшественников, то в них действительно намного больше отсылок к Священному Писанию и Преданию. Если у вас будет время, то сравните настрой Fratelli tutti с Redemptor Hominis и Populorum Progressio — на оба эти документа Франциск ссылается в своей энциклике, но они очень отличаются от его работы. И знаете, что? Эта энциклика — светская. Её мог написать кто угодно, не обязательно быть папой Римским, чтобы издать такой документ. Такие дела.

Примечание: я запрещаю полное использование данного материала без моего разрешения. Если вы увидели эту статью на другом ресурсе, имейте в виду, что она была опубликована без моего согласия. Эксклюзивно для подписчиков Economics & History, моей страницы на Medium и Яндекс-Дзен.