А была ли Америка свободной? Прогрессивная эра в США.
Мы воспринимаем США оплотом свободной экономики, при чем традиционным оплотом. Но насколько верно считать, что США были образцовыми приверженцами невмешательства государства? Я полагаю, что лишь отчасти и если мы говорим, не прибегая к обобщениям. Действительно, если до начала XX -го века США следовали курсом на экономическую свободу, а из значимых налогов были только пошлины, если в 1913-м году введенный подоходный налог охватывал только 2% населения и снижал пошлины (98% населения не имело налоговых обязательств согласно закону 1913-го), то идеологически мы можем сказать, что симпатии к большому государству и социализму начали проявляться и, что хуже, активно развиваться в начале XX-го века и постепенно входить в политическое поле (вероятно, спусковым крючком здесь был кризис 1893-го года). Уже в 1930-е Америка не имела ничего общего с Америкой 1890-х — это было время этатизма, сверхвысоких налогов на богатых, невероятно высоких пошлин (закон Смута-Хоули 1930-го) и появления множества новых ведомств, а также усиления федеральной власти в сравнении с властями штатов. После Второй мировой войны тенденция только ускорилась — противостояние СССР, как ни странно, не делало Америку свободнее — хотя она и оставалась наиболее свободной страной (пожалуй, после ФРГ) на всем протяжении Холодной войны. Краткий перерыв 1980-х, время президентства Рейгана, довольно спорно с точки зрения изменений размеров государства. Крушение СССР и последующие десятилетия — продолжение увеличения государства и, что хуже, уже сегодня можно говорить, что левые идеи полностью вытеснили консервативные из университетов и крупнейших СМИ. США в целом — не рыночная и не консервативная держава, но с чего все начиналось? Почему США оставались верны свободе разве что первые 130 лет своего существования? Ниже я предлагаю ознакомиться с выдержками из книги Роберта Хиггса “Кризис и Левиафан: Поворотные моменты роста американского правительства”, посвященные переломному моменту — началу XX-го века, началу т.н. “Прогрессивной эры” и цитаты двух первых американских президентов-прогрессивистов Теодора Рузвельта и Вудро Вильсона. Все цитаты даны курсивом.
После признания того, что, во-первых, накануне Первой мировой войны прогрессизм был господствующей идеологией экономических и политических элит и, во-вторых, что он был в принципе чужд идеологии правящих элит конца XIX-го века, становится очевидным, что смена идеологии должна была произойти примерно в начале XX века. Несмотря на то что в конце XIX века на уровне штатов и муниципалитетов шло постепенное усиление интервенционизма, господствующая идеология 1890-х годов, которую исповедовали лидеры общественного мнения, государственные деятели и большая часть публики, исходила из ограниченности круга задач государства, особенного федерального. Круг этих задач не ограничивался вопросами национальной обороны, внутреннего порядка, защиты договорного права и регулирования естественных монополий, но главными были все же именно эти задачи и ряд тех, которые, по общему мнению, представляли собой общественные блага, такие как содержание улиц и дорог, образование и санитария. Как отметил Уибе, “с наступлением нового столетия возникла совсем иная концепция государства, которую так или иначе поддержали почти все видные теоретики того времени”…После 1900 года практически все значительные политические предложения сводились к расширению деятельности государства, прежде всего на федеральном уровне. (стр. 213)
Самое поразительное указание на идеологическую трансформацию проявилось в поведении тех, кто, из общих соображений, должен был находиться среди самых стойких защитников прежнего порядка вещей — в поведении крупных бизнесменов. В 1921 году Чарльз Бейкер писал, что “доктрины, считавшиеся ультрарадикальными тридцать лет назад…сегодня без малейших сомнений принимают президенты железнодорожных компаний, финансисты и капитаны промышленности”…В 1911-м году Джордж Перкинс, бывший руководитель страховой компании New York Life Insurance, партнер Дж.П. Моргана и член совета директоров корпораций U.S.Steel и International Harvester, потребовал от руководителей крупных корпораций “понять, что эти концерны скорее общественные институты, а не частная собственность”. Трудно представить, чтобы человек его положения мог сказать такое в 1895-м году. (стр. 213–214)
Тем, что окружало интеллектуальные начинания Прогрессивной эры, что было мотивом многих её тревог, интеллектуальным источником многих вопросов и нормативным контекстом анализа, был социализм. “После 1900 года в мышлении и идеалах почти всех американских реформаторов, прогрессистов и убежденных марксистов просматриваются некоторые социалистические элементы. Социализм обрел в Америке успех если не в качестве реальной политической платформы, то как возбудитель эмоций…Студенческий социализм был в моде во всех лучших колледжах и университетах и окрашивал мышление многих молодых радикалов…Для многих прогрессистских реформ социализм послужил источником если не методов, то критики, и его влияние, не всегда осознанное, чувствовалось во всех общественных науках”. Такая интеллектуальная атмосфера удушила защитников старого порядка. Выставляемые и осмеиваемые как реакционные лизоблюды капиталистических эксплуататоров и плутократов, сторонники свободного рынка и ограниченного правительства отступили почти по всем фронтам. (стр. 216–217)
И это, представьте себе, с учетом того, что с начала двадцатого столетия произошел “бурный рост колледжей и университетов. По переписи 1900 года насчитывалось всего 7 тысяч президентов, профессоров и преподавателей колледжей, а спустя двадцать лет их было 33 тысячи”.
Как мы видим, социалистическое наступление на свободы человека шло следующим образом: союз крупных бизнесменов, студентов и профессоров и журналистов, использующий ресурсы государства, смог протолкнуть, постепенно и последовательно все наиболее интервенционистские инициативы. Потому что крупному бизнесу, похоже, выгодны пошлины, нормы и правила, как и любые другие барьеры для входа на рынок.
В Прогрессивную эру появились такие министерства и ведомства, как: Федеральная резервная система и Министерство труда (в декабре 1913-го), федеральная торговая комиссия — в 1914-м (а в ФТК входит антимонопольная служба и Национальный институт стандартов и технологий).
Можно сказать, что система сдержек и противовесов в США изначально была обречена. США — очень молодая страна, где развитые социальные институты укоренились очень слабо — просто не успели. Поэтому тот барьер, который обеспечивала Конституция на пути этатизма, дал трещину уже через столетие. Неудивительно, что американское государство на протяжении всего XX века и начала XXI -го только росло и растет. И будет расти. Это, конечно же, не отменяет того факта, что Штаты играли решающую роль в противостоянии адскому этатизму СССР и его сателлитов. Но внутри США консервативные ценности свободы уже давно подточены, хотя отцы-основатели и дали им запас на сотни лет вперед (т.е. осталось еще немного запасов, если их не пополнить. Но этого никто не делал со времен, возможно, Кливленда).
А вот вам цитаты президентов-прогрессистов времен Прогрессивной эры:
У народа всего один инструмент, который можно действительно использовать против колоссальных объединений бизнеса, и этот инструмент — правительство США. Теодор Рузвельт
Без бдительного вмешательства, без решительного вмешательства государства невозможна никакая честная игра между частными лицами и такими могущественными организациями, как тресты. Сегодня свобода — это нечто большее, чем возможность действовать на свой страх и риск. В наши дни реализуемая государством программа свободы должны быть позитивной, а не просто негативной. Вудро Вильсон
