Изворотливость большевиков на примере Катынского расстрела
Большевизм известен своей изворотливостью в том, что касается сокрытия преступлений их режима. Какие только кульбиты коммунисты не проделывали, чтобы не просто спрятать улики своих злодеяний, но еще и свалить их на других. Так было и с расстрелом весной 1940 года почти 22 тысяч польских граждан, содержащихся в различных советских концлагерях на территории Западной Беларуси и Украины.
Арчи Браун в своей книге “Взлет и падение коммунизма” пишет (стр. 197): “Письмо Берии Сталину на трех с половиной страницах от 5 марта 1940 г. хранится в РГАНИ в Москве, фонд 89. Сейчас это письмо доступно для просмотра с микрофильмов в ряде крупных западных библиотек, включая библиотеку Гуверского института, который каталогизировал содержание фонда 89. До 1989 г., когда заведующий международным отделом ЦК КПСС Валентин Фалин информировал руководителей партии о том, что польские офицеры были убиты НКВД по приказам Сталина и Берии, советские власти даже в собственном кругу, не говоря уже об окружающем мире, утверждали, что это было одним из германских преступлений. На заседании Политбюро от 15 апреля 1971 г. был одобрен протест министра иностранных дел Громыко британскому министерству Внутренних дел по поводу показа ВВС «враждебного Советскому Союзу фильма о так называемом “Катынском деле”». Ha заседании Политбюро 5 апреля 1976 г. рассматривался вопрос о том, как противодействовать западной пропаганде, возлагавшей на СССР ответственность за убийства в Катынском лесу. Только в апреле 1990 г. было решено проинформировать президента Польши Ярузельского о том, что «ныне с достаточной достоверностью установлено, что польские офицеры были расстреляны в Катыни по распоряжению руководства НКВД того времени».
Коммунисты сопротивлялись фактам довольно долго. Чтобы получить представление об этом, рассмотрим несколько документов с очень знакомыми современному российскому читателю нотками. Прежде всего, большевики пытались обвинить во всем немецкую сторону и даже создали “комиссию” для “объективного” расследования вопроса. Объективность этой “комиссии” поражает своей “объективностью”. Так, сообщение “специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в катынском лесу военнопленных польских офицеров” от 26 января 1944 г. содержит такие пассажи: “Постановлением Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников была создана Специальная Комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров”; “В апреле месяце 1943 года, закончив все подготовительные работы на могилах в Катынском лесу, немецкие оккупанты приступили к широкой агитации в печати и по радио, пытаясь приписать Советской власти зверства, совершенные ими самими над военнопленными поляками. В качестве одного из методов этой провокационной агитации немцы организовали посещения катынских могил жителями Смоленска и его окрестностей, а также и «делегациями» из стран, оккупированных немецкими захватчиками или находящихся в вассальной зависимости от них”; “ Организованные немцами «экскурсии» не достигали своей цели. Все побывавшие на могилах убеждались в том, что перед ними налицо самая грубая и явная немецко- фашистская провокация. Поэтому со стороны немецких властей принимались меры к тому, чтобы заставить сомневающихся молчать”; “немецко-фашистские захватчики, путем уговоров, попыток подкупа, угроз и варварских истязаний, старались найти «свидетелей» из числа советских граждан, от которых добивались ложных показаний о том, что военнопленные поляки якобы были расстреляны органами Советской власти весной 1940 г”. Полный текст этого восхитительного расследования можно почитать здесь: http://istmat.info/node/26213
Другой пример героического сопротивления коммунистов — это реакция на материалы американской “Специальной комиссии по проведению расследования и изучения фактов, доказательств и обстоятельств массового убийства в Катынском лесу” от 20 июля 1953 года. Сталин уже мертв несколько месяцев, но советские руководители не спешат сваливать все “перегибы на местах” на почившего вождя. В документе с грифом “совершенно секретно товарищу Г.М.Маленкову” от генерального прокурора СССР Р. Руденко читаем: “По моему поручению были произведены некоторые выписки из находящихся в МИД СССР изданных в Вашингтоне в 1952 году материалов американской «Специальной комиссии по проведению расследования и изучения фактов, доказательств и обстоятельств массового убийства в Катынском лесу». Эта комиссия была создана американским конгрессом с пропагандистской целью мобилизации общественного мнения против СССР, для чего использована была клеветническая версия о том, что убийство польских военнопленных в Катынском лесу совершено якобы не гитлеровцами, а советским НКВД. Комиссия выезжала в Европу (Англия, Западная Германия, Франция), где производила допросы польских эмигрантов, немцев и других лиц. Довольно значительная часть материалов, изданных комиссией, посвящена тому, что Берия, принимая в 1940 году группу польских офицеров, в косвенной форме признал якобы факт убийства польских военнопленных, заявив, что в отношении этих лиц «мы допустили большой промах. Мы сделали большую ошибку». Аналогичное заявление, как утверждают американцы, было затем сделано и народным комиссаром внутренних дел Меркуловым”. Обратите внимание, как Руденко характеризует факт расстрела польских граждан советскими властями — как “клеветническую версию”. Неужто генеральный прокурор не знал, как все было на самом деле? Или обстановка была такой, что партийная верхушка верила в ложь, которую выдумывала? Документ ведь не предназначался для широкой публики. Да, он был разослан еще трем товарищам: Молотову, Хрущеву и Булганину, но и только. Возможно, что ложь в стенах компартии стала настолько всеобъемлющей, что генеральный прокурор не знал всей правды.
Однако правду мы знаем. Вот докладная записка “наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии И.В. Сталину с предложением поручить НКВД СССР рассмотреть в особом порядке дела на польских граждан, содержащихся в лагерях для военнопленных НКВД СССР и тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии”. Смотрим пункт II. Берия предлагает рассмотреть дела военнопленных без вызова арестованных и без предъявления обвинений, без обвинительного заключения, с помощью знаменитого суда “троек” НКВД.
В записке председателя КГБ при СМ СССР А.Н. Шелепина Н.С. Хрущеву о ликвидации всех учетных дел на польских граждан, расстрелянных в 1940 г. с приложением проекта постановления Президиума ЦК КПСС мы узнаем, как проходил процесс ликвидации всех сведений о произведенных расстрелах, как создавалась мистификация о вине нацистов за Катынский расстрел и с каким цинизмом советская власть пыталась переписать историю.
Ничего, кроме отвращения, у меня не возникло, когда я читал эту записку. “Для советских органов все эти дела не представляют…интереса, ни исторической ценности”; “вряд ли они могут представлять действительный интерес для наших польских друзей”; “согласно выводам этой комиссии (о которой я упоминал ранее) все ликвидированные там поляки считаются уничтоженными немецкими оккупантами”. Еще раз, для понимания дьявольской логики коммуниста Шелепина: “считаются уничтоженными”. Если факты противоречат советской версии, тем хуже для фактов.
Пакет документов по теме “катынского расстрела” можно самостоятельно изучить на сайте Росархива здесь: http://portal.rusarchives.ru/publication/katyn/spisok.shtml
В феврале 1990 года, уже на последнем издыхании СССР, заведующий Международным отделом ЦК КПСС Валентин Фалин написал Михаилу Горбачеву секретную докладную записку. В ней он сообщает, что рядом советских историков “допущенных к фондам Особого архива и Центрального Государственного архива Главного архивного управления при Совете Министров СССР, а также Центрального Государственного архива Октябрьской революции, выявлены ранее неизвестные материалы Главного управления НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных и Управления конвойных войск НКВД за 1939–1940 годы, имеющие отношение к т.н. катынскому делу”.
После подробного описания расстрелов, Фалин в конце пишет: “На базе новых документальных фактов советскими историками подготовлены материалы для публикации. Некоторые из них уже утверждены редколлегиями и приняты в производство. Выход в свет планируется на июнь — июль. Появление таких публикаций создавало бы в известном смысле новую ситуацию. Наш аргумент — в госархивах СССР не обнаружено материалов, раскрывающих истинную подоплеку катынской трагедии, стал бы недостоверным. Выявленные учеными материалы, а ими, несомненно, вскрыта лишь часть тайников, в сочетании с данными, на которые опирается в своих оценках польская сторона, вряд ли позволит нам дальше придерживаться прежних версий и уклоняться от подведения черты. С учетом предстоящего 50-летия Катыни надо было бы так или иначе определяться в нашей позиции. Видимо, с наименьшими издержками сопряжен следующий вариант: Сообщить В. Ярузельскому что в результате тщательной проверки соответствующих архивохранилищ, нами не найдено прямых свидетельств (приказов, распоряжений и т.д.), позволяющих назвать точное время и конкретных виновников катынской трагедии. Вместе с тем в архивном наследии Главного управления НКВД по делам военнопленных и интернированных, а также Управления конвойных войск НКВД за 1940 год обнаружены индиции, которые подвергают сомнению достоверность «доклада Н. Бурденко». На основании означенных индиций можно сделать вывод о том, что гибель польских офицеров в районе Катыни — дело рук НКВД и персонально Берия и Меркулова. Встает вопрос, в какой форме и когда довести до сведения польской и советской общественности этот вывод. Здесь нужен совет президента РП, имея в виду необходимость политически закрыть проблему и одновременно избежать взрыва эмоций”.
Иными словами, коммунисты более не могли скрывать правду, но и не могли её полностью признать. Требовалось подобрать подходящий политический и идеологически верный ответ. И он был найден — свалить вину персонально на Берию и Меркулова, проигнорировав саму репрессивную систему, которая держала в концлагерях десятки тысяч людей по национальному и социальному признаку.
Современное российское правительство давно признало факт серийных расстрелов польских граждан в 1940 году. Сами документы, свидетельствующие о расстрелах, были обнародованы еще в 1992 году. Доступ к ним рядовому российскому гражданину стал открыт в 2010 году, когда президент РФ Д.Медведев распорядился об их публикации на сайте Росархива. При этом далеко не все материалы остаются доступными, многие по сей день засекречены. Но и того, что стало известно широкой публике, достаточно. Российские власти, даже при всей их нео-советской политике, уже дали однозначную оценку событиям 1940 года в официальном заявлении Государственной Думы Федерального собрания РФ “О Катынской трагедии и её жертвах” от 26 ноября 2010 года. Оно гласит: “Семьдесят лет назад были расстреляны тысячи польских граждан, содержавшихся в лагерях для военнопленных НКВД СССР и тюрьмах западных областей Украинской ССР и Белорусской ССР. В официальной советской пропаганде ответственность за это злодеяние, получившее собирательное название Катынской трагедии, приписывалась нацистским преступникам. Эта версия долгие годы оставалась предметом подспудных, но от этого не менее ожесточенных дискуссий в советском обществе и неизменно порождала гнев, обиду и недоверие польского народа. В начале 1990-х годов наша страна совершила важные шаги на пути к установлению истины в Катынской трагедии. Было признано, что массовое уничтожение польских граждан на территории СССР во время Второй мировой войны стало актом произвола тоталитарного
государства, подвергшего репрессиям также сотни тысяч советских людей за политические и религиозные убеждения, по социальным и иным признакам. Опубликованные материалы, многие годы хранившиеся в секретных архивах, не только раскрывают масштабы этой страшной трагедии, но и свидетельствуют, что Катынское преступление было совершено по прямому указанию Сталина и других советских руководителей”.
Однако на этом история отрицания серии расстрелов польских граждан под названием “Катынский расстрел” не закончилась. Ожидаемо, коммунисты из партии КПРФ (фактически наследницы КПСС) стали протестовать против заявления Госдумы. Удивительно, но протестующие совершенно не волновались за историческую справедливость и дань уважения жертвам террора. Так, коммунист С. Обухов назвал заявление “поклепом на СССР”, якобы там не было тоталитарного строя. Депутат от КПРФ В. Улас больше всего беспокоился о риске получить “многомиллиардные иски к России” от родственников жертв. А депутат от КПРФ В. Илюхин еще до публикации заявления написал президенту Медведеву целую челобитную. В ней он заявляет, что документы, доказывающие вину НКВД, сфальсифицированы (при чем не кем-нибудь, а самими советскими функционерами), а ажиотаж вокруг Катыни вызван русофобией. Илюхин, указывая на фальсификацию, аргументирует свою позицию отсылками на советское “расследование”, которое я приводил ранее и на то, что поляки были расстреляны из немецкого оружия. Не забывает товарищ Илюхин и про то, что “некоторые российские ученые, отстаивающие немецко-польскую версию расстрела пленных офицеров НКВД СССР, систематически получали денежное вознаграждение от поляков”. В конце используется коронный аргумент коммунистов, которым они постоянно пытаются парировать факты репрессий их режима — отсылкой к победе в войне: “Начавшиеся траурные акции в канун празднования 65-летней годовщины Победы в Великой Отечественной войне еще более оскорбительны для страны-победительницы, внесшей, как известно, решающий вклад в освобождение Польши от немецко-фашистских захватчиков и сыгравшей решающую роль в возрождении послевоенного польского государства. Это наносит серьезный ущерб международному авторитету и престижу нашей страны”. Удивительная логика — все вокруг врут, все проплачено, все русофобы (хотя какое отношение советская власть имела персонально к русским — не понятно) и, что является продолжением традиционного коммунистического цинизма — негоже о таких вещах говорить в канун праздника дня победы.
Полный текст челобитной здесь: http://www.katyn.ru/index.php?go=News&in=view&id=193
Впрочем, история в данном вопросе расставила точки над “и”. Сколько бы апологеты сталинизма не пытались представить дело как фальсификацию, да не вяжется их версия с общей канвой большевизма. Мало того, что мы имеем на руках документы. Нам известны другие многочисленные преступления большевиков, тем более что “Катынский расстрел” произошел всего лишь через пару лет после окончания знаменитого “Большого террора” 1937–1938 гг.
Ответы на возражения красных ревизионистов
Однако не лишним будет, все же, рассмотреть основные контраргументы коммунистов, изложенные как у Илюхина, так и во множестве других публикаций, например здесь. Возражения в общих чертах похожи, поэтому достаточно будет этих двух источников, тем более в указанной публикации ссылаются на того же Илюхина.
Первое и самое очевидное — поляки были расстреляны из немецкого оружия. Найденные в могилах пули 7,65 калибра марки Geco 7,65 D якобы указывают на причастность немецкой стороны. Это наиболее слабый контраргумент ревизионистов — прекрасно известно, что СССР и Германия вели военно-техническое сотрудничество в 1920–30-е гг, а такие пули производили в Германии еще до прихода к власти нацистов. Тем более, эти патроны поставлялись в Польшу и Прибалтику, которые были оккупированы советской армией в 1939 году (в Прибалтике советские войска уже стояли в 1939 году, а присоединение завершилось в 1940 году). Кроме того, найденные в захоронениях немецкие патроны отнюдь не свидетельствуют о том, что выстрелы производились из немецкого оружия, поскольку калибр 7,65 подходил для многих моделей пистолетов того времени. Например, к популярному в России еще до революции пистолету Браунинга М1900.
Второе — “Массовые расстрелы в СССР не практиковались с тех пор, как наркома внутренних дел Николая Ежова сменил Лаврентий Берия, — с осени 1938 года. А к 1940 году от них отказались вообще. Вопреки расхожему мнению, Берия был противником высшей меры социальной защиты”. Такое заявление изложено в статье по ссылке, которую я дал выше. Однако это — прямая ложь. Во время наступления Вермахта в 1941 году, советское руководство дало указания НКВД решить вопрос с заключенными тюрем западных областей страны. Одних эвакуировали, других — расстреляли. Расстрелы носили массовый характер, речь идет о десятках тысяч человек. Расстрел польских граждан вполне вписывается в советскую политику по отношению к оккупированным областям 1939–1941 года. Эти территории (Прибалтика, Молдавия, Вост. Польша), в отличие от РСФСР, еще не были “очищены” от антисоветских “элементов”, “шпионов”, “диверсантов”, “кулаков” и т.д. Если и не расстрел, то насильственная депортация литовцев, латышей, эстонцев, молдаван, русских в мае-июне 1941 года, с последующей высокой смертностью в лагерях и разлучением семей, тоже можно отнести к репрессивной политике большевиков — и не важно, что Ежова сменил “добрый” Берия. Практика массовых расстрелов с осени 1938 по 1940 год действительно не практиковалась, но не потому, что от неё решили отказаться, а потому, что всех, кого хотели, к этому времени уже расстреляли. Одних только “кулаков” за два года “Большого террора” было расстреляно более 181 тысячи человек. На этом фоне расстрел 22 тысяч поляков было не такой уж масштабной акцией.
Третье — документы якобы были сфальсифицированы. Доводы в пользу данного тезиса приводит Илюхин в своей челобитной. Он утверждает, что “три первых страницы текста записки изготовлены на одной пишущей машинке, а последняя, на которой имеется всего пять строк текста и якобы подпись Л. Берии, на другой пишущей машинке. Записка датирована мартом 1940 года, но в ней отсутствует конкретное число месяца. Такое в практике изготовления документов и делопроизводства НКВД исключалось” со ссылкой на некую экспертизу МВД по заказу историка С. Стрыгина. Но такое заявление не выдерживает никакой критики. Если бы фальсификация имела место, то проделать её на одной и той же пишущей машинке было куда проще, чем делать это сразу на двух. Отсутствие конкретного числа месяца на первом листе более вероятно для подлинника, как результат человеческой ошибки — число просто не пропечатано на машинке, однако в записке оно указывается от руки в двух местах — это пятое марта. И чтобы исключить вероятность отсутствия числа в других документах НКВД, нужно знать и помнить все эти документы, в т.ч. засекреченные, что понятное дело ни для Илюхина, ни для Стрыгина, ни для экспертизы не под силу.
Четвертое, и весьма забавное, возражение в статье: “Есть и другие занятные факты: среди пленных поляков были молодые офицеры Армии Крайовой Войцех Ярузельский и Менахем Бегин — спустя десятилетия они станут соответственно польским лидером и израильским премьером. Ни тот ни другой ни разу и словом не обмолвились о причастности советских руководителей к организации расстрела”. Это уже откровенная глупость, поскольку никакой армии Крайовой в 1940 году еще не было. Ярузельский максимум мог состоять в предшественнице АК — Союзе вооруженной борьбы. Да и как сам Ярузельский мог что-то сказать о причастности НКВД к “Катынскому расстрелу”, если ему тогда было всего 17 лет, а в 1941 году его с семьей сослали в Сибирь? То же самое с Бегином. Как и Войцех, в 1940 году Менахем находился в Литве и в том же году был сослан в Сибирь.
Наконец, постоянные отсылки ревизионистов к выводам комиссии Бурденко (той самой, что я цитировал в начале статьи) — их нельзя воспринимать всерьез. Всюду указывая на происки русофобов и антисоветчиков, коммунисты забывают упомянуть, что товарищ Бурденко, как член ВЦИК, академик СССР, лауреат Сталинской премии, член ВКПб и депутат Верховного Совета СССР — мягко говоря, не самый объективный источник. В условиях сталинского режима Бурденко, очевидно не самоубийца, не был заинтересован доказать причастность Сталина и НКВД к “Катынскому расстрелу”. Поэтому не происки врагов советской власти, а откровенная субъективность и предвзятость т.н. комиссии Бурденко заставляют относиться к ней не как к беспристрастному поиску виновных, а как к фальсификации, призванной скрыть настоящих преступников.
***
Примечание: я запрещаю полное использование данного материала без моего разрешения. Если вы увидели эту статью на другом ресурсе, имейте в виду, что она была опубликована без моего согласия. Эксклюзивно для подписчиков Economics & History и моей страницы на Medium!
